Тверь тогда начала представлять из себя нечто совершенно экстраординарное среди других губернских городов. Он превратился, как мы в шутку говорили, в настоящий «русский Цюрих», куда съезжались, вольно и невольно, разные так называемые неблагонамеренные элементы. Александр Иванович с семьей занимал в Твери сравнительно большую квартиру, где собиралось немало всяких интеллигентов. ˂…˃ среди тверской интеллигенции царило большое оживление, особенно благодаря быстрому развитию «толстовства», вызвавшего шумные и продолжительные дебаты как в Москве, так и в Твери. Такие дебаты нередко происходили и в квартире Эртеля.

В спорах Ге со мною, с Мачтетом, жившим в то время в Твери, с Бакуниным и с Петрункевичами выяснились передо мною многие стороны в мыслях Льва Толстого, выяснилось многое несостоятельное в моих прежних воззрениях ˂…˃ Одним словом, тверская жизнь первых двух зим дала мне возможность утвердить мое мировоззрение на гораздо более широких основаниях, чем прежде, и найти смысл в этой кажущейся сумятице жизни.