казители, отмеченные даром высшего уровня назывались ээлиг хайджи — букв. «обладающие духом-хозяином пения». Когда они исполняли алыптыг нымахи, то их слушать, якобы, собирались различные духи — хозяева гор, тайги и рек.

 
Специфика исполнения на чатхане заключается в игре сидя. Хайджи ставит часть инструмента на колени, остальная часть свисает под наклоном или кладется на стул. Пальцы правой руки извлекают звук со струн. Приемы звукоизвлечения — щипок, удар и щелчок. Левая рука изменяет высоту звучания, меняя положение костяных подставок и натяжение струн.

 
Тахпахами назывались короткие четырехстишия, близкие по своей форме и значению к японскими танко и хокку. Первые две строки представляют аллегорическое отступление, в котором певец описывает силу и красоту природы — цветение трав, журчание ручьев, величие гор, быстроту течения реки, а в заключительных двух строчках описывает конкретный смысл, применимый к данной ситуации. Довольно часто происходили состязания, где мастера старались превзойти друг друга в умении экспромтом сочинять тахпахи.

 
На вершине горы стоял дом одноглазых великанов. Рядом с домом была пещера — здесь разбойники прятали украденную добычу. Раньше они нападали на стада, угоняли коров и овец. Теперь им в этом не было никакой надобности. Как только у великанов кончалась еда, они доставали музыкальный ящик, извлекали из ящика звуки, и животные, очарованные чудесной музыкой, сами приходили к разбойникам.

 
Весело зажили одноглазые великаны — целыми днями пируют да песни орут. Не думали они, не гадали, что в ближайшем селении подрастает храбрый мальчик — внук того самого старика Чат-хана. Мальчик рос не по дням, а по часам. Он уже был хорошим охотником — его стрелы всегда достигали цели, всегда сбивали жирных птиц. Однажды, охотясь за дичью, он поднялся на вершину горы и увидел возле пещеры большой дом без окон. Из-за двери доносились хриплые голоса:
 — Ну вот, опять в котле пусто — ни мяса, ни жира.
 — Надо бы пару баранов заколоть!
 — Где эта бренчалка со струнами?

 
В доме все затихло, и вдруг оттуда полилась чудесная музыка. Долетела она до пастбищ, и заржали лошади, замычали коровы, завеяли овцы. Словно заколдованные, потянулись они на вершину горы. Разбойникам оставалось лишь отобрать из них самых упитанных и загнать в пещеру. Спрятавшись за валун, мальчик наблюдал, как одноглазые великаны резали животных и уносили мясо в дом. «Так вот куда наш скот девается! — с огорчением подумал мальчик. — А в селении говорят, что это волки крадут овец. Хотя одноглазые чем-то похожи на волков».

 
И вправду: вместо лиц у великанов была огромная пасть с двумя клыками. Таская мясо в дом, они лязгали клыками, как волки. Мальчик давно не видел столько еды. Он протянул из-за валуна стрелу и наколол на наконечник самый вкусный кусок — баранью печень. Поначалу разбойники ничего не заметили, но когда уселись пировать, заспорили.
 — Кто съел печень? — возмутился один.
 — Сам, наверное, и съел.
 — Да, печени нигде нет, — задумался третий.
Спорили они, спорили и решили перебрать куски. Перебрали — нигде нет печени. И тут самый старший сказал:
 — Все ясно. Это значит, что вырос внук Чат-хана. Он и стащил печень. Надо его убить.
Выбежали одноглазые великаны из дома, побежали вниз к селению. По дороге бегут, толкаются — были они полуслепые. Мальчик переждал немного и пробрался в дом. Перед дверью он вырыл глубокую яму, прикрыл ее ветками, присыпал слегка землёю. Затем достал музыкальный ящик деда и заиграл.

 
Услышали одноглазые великаны чудесные звуки и поспешили обратно. Только кинулись к двери, как тут же провалились в яму. Мальчик их сверху камнями побил, а яму засыпал землей. Взял он в руки волшебный ящик и снова заиграл на нем. Открылась пещера, а оттуда валом повалили спасенные овцы и коровы. Пошел мальчик с горы, а за ним послушно двинулось стадо. Мальчик наигрывал на струнах и пел о добрых и могучих богатырях.

 
С тех пор в народе волшебный ящик стали называть чатханом — в честь старика Чат-хана, а мальчика прозвали певцом — хайджи.