В июле М. Чумаков провел опыт по заражению эмульсией погибших людей обезьян — были получены пассажи вируса. Но заразить обезьян получилось, а вылечить нет — эти штаммы не нейтролизовались сывороткой от выздоровевших людей. Не сработало лекарство.

Это означало только одно — в крови перенесших энцефалит и выздоровевших нет антител. Получалось, что выделили какой-то другой вирус. Другими словами эпидемиологические результаты — успешны, микробиологические — ушли в ноль. В это время вспышка затухала, а противоэпидемические мероприятия показали эффективность — новых заболевших почти не было, значит и новых выздоравливающих негде было взять для новых опытов. Каждый микрон материала был на счету. М. Чумаков решил провести вскрытие трупа пациента местной больницы, умершего от энцефалита, в отсутствие патологоанатома экспедиции А.Г. Кестнера, который выехавшего со своими инструментами по аналогичному делу в другую больницу. Но, не имея инструмента и достаточного опыта М. Чумаков поранился и заразился. 

В Южном отряде в это время по неосторожности заразился военврач Соловьев. Он не имел навыка работы с экспериментальными животными. Во время опыта обезьяна поцарапала Соловьева. Вирус из шприца, который он держал, попал ему на слизистую глаза. Одновременно с Соловьевым заразилась лаборантка Е.Ф. Гневышева.  В ее случае заболевание проявилось не сразу, сильно позже у неё развился психоз.